Снисхождение - Страница 100

К оглавлению

100

— Заканчивай цирк — посоветовала ей Таша из‑за двери — Неубедительно.

— Да? — расстроенно переспросила у нее Шелестова — Жаль.

— Если ты хочешь и вправду попробовать сомнительные удовольствия мазохизма, то сходи и поешь в кафе у метро — подал голос Петрович — Я вот вчера там борща со зразами откушал, так потом весь вечер такие мучения испытывал, куда там твоей порке. Кстати, ты с Кифом поаккуратней, у него чувство юмора одностороннее. Он ведь возьмет и впрямь тебя…. Эээээ….

— Как Сашка? — пропустил я все эти реплики мимо ушей — Все так же бухает?

— Совершенно не пьет — удивила меня Елена — Да и когда ему? Он теперь зам главного в одном из журналов, которые выпускает 'Деляга'. У него совещания и корректуры, живот, жена, двое детей, любовница из аналитического отдела. Некогда ему пить.

— Живот? — удивился я. Сашка всегда был худой как щепка.

— Я просто вчера в 'Делягу' ездила за кое — какими бумагами — пояснила Елена — Ведомость налоговую по зарплате забирала за тот год, в нашей бухгалтерии запросили. Вот там его встретила, я же у него стажировалась какое‑то время. Он дядька хороший, на самом деле, вообще не понимаю, как он выживает в тамошнем гадючнике. Слово за слово, он узнал кто мой нынешний шеф. Ох, как сразу оживился, вы бы видели! И начал рассказывать, как вы весело жили тут в старые времена. И про то, как вы мадагаскарских тараканов купили для бегов, а они разбежались по всему зданию, и про то, как вы на пару с какой‑то Маринкой телефон отдела писем в газету 'Интим' отдали, с соответствующим текстом объявления и именами тамошних сотрудниц, и как вам в отместку после этого девчонки из этого отдела волосы в розовый цвет покрасили, когда вы пьяненький на столе спали. И еще на лбу написали — 'Михалыч'. Кстати — а почему 'Михалыч'?

Каждая фраза сопровождалась адским хохотом за стеной.

— Почему, почему — проворчал я — Потому.

Они, заразы, тогда мне снотворного сыпанули в водку. И добро бы только волосы выкрасили, они же мне еще тогда штаны… Ладно, опустим подробности.

— И про то, как вы Мамонту в день его рождения, в его же кабинете на стену плетку кожаную повесили и маску наголовную с заклепками — разливалась соловьем Шелестова — А он как раз с женой приехал, та решила сама стол накрыть.

— Да ладно? — сквозь смех донесся до меня голос Стройникова.

— Цыц! — хлопнул я ладонью по столу.

Вот же Сашка гад!

— Молчу — молчу — Шелестова грохнула стулом, придвигая его к столу, накрыла мою ладонь своей и понизила голос — Я для чего это устроила. Не бронзовейте, Харитон Юрьевич, не надо. Ни к чему вам это, вы же перестанете быть настоящим. Начальник должен быть строгий, суровый, и даже иногда жесткий, но живой. А у вас в последнее время лоб стал в металл цветом отдавать. Вы тут старший, но вы же один из нас? Там, в 'Деляге' они все неживые, за редким исключением, я вчера там побывала, убедилась в этом еще раз. А здесь все настоящее. Давайте не будем ничего менять.

— Ты мудрая женщина, Елена — это было все, что я мог сказать — Откуда что берется?

— Жизнь — это та ещё сука — без намека на улыбку ответила мне Шелестова — Она всему научит, даже если ты этого не хочешь. А если не научился у нее ничему — значит ты не жил вовсе.

— И снова не поспоришь — я освободил свою ладонь, сунул в рот сигарету и чиркнул зажигалкой.

— Вы бы с этим поосторожней — Елена скептически посмотрела на меня.

— Я курю двадцать лет — выпустил я дым — Если чего могло случиться — то уже случилось.

— Да курите на здоровье — сморщила носик она — Я и сама иногда дымлю. О другом речь — у нас тут даже огнетушителя нет, пожарник как раз на той неделе заходил.

— Жилину надо сказать — я снова затянулся — Он раздобудет.

Кстати — Жилина в редакции не было. Он позвонил утром Вике и у нее отпросился. Вот тоже интересно — почему у нее, а не у меня? Так власть и уходит — по капле, по миллиметру… Да и пес с ней, не сильно она мне и нужна, на самом деле. Права Шелестова, во всем права.

— Ну, я пошла — Елена ловко извлекла сигарету из моих пальцев, сделала затяжку и вернула ее на место — Так какую статью ставим в номер?

— Угадай — хмыкнул я — Хотя нет, с тобой так нельзя. Ту, что ты мне показала второй.

— Будет сделано, мой генерал.

И она покинула кабинет, причем ее уход был сопровожден трелями моего телефона.

Я глянул на экран, там высветилась фамилия 'Азов'.

Можно даже трубку не брать, я и так знаю, что мне сейчас скажут. Надоевшее и банальное: 'Харитон, как вернетесь в здание, зайдите ко мне'.

Никакой оригинальности!

Глава восемнадцатая
В которой герой встречает свою смерть

Собственно, так оно и вышло.

— Киф, привет — голос Азова был деловит — Ты когда обратно собираешься выдвигаться? В смысле — из редакции в 'Радеон'.

— Часа через два — ответил я — А, да. Мое почтение, Илья Палыч.

— Как подъезжать будешь — позвони мне — приказал мне он — И лучше всего — поторопись.

— Что‑то случилось? — напрягся я — Какие‑то новые напасти на нашу голову?

— И да, и нет — было слышно, что Азов едет в лифте — Короче — ты мне нужен тут. Давай, заканчивай дела, и — в путь.

Больше он мне ничего не сказал, просто повесив трубку. Я же говорил — никакой оригинальности. Наверняка опять какие‑то идеи и планы, которые мне либо не понятны, либо ведут к тому, что я снова и снова буду терпеть холод, боль и страх. Хоть бы раз вышло так, чтобы без всего этого обошлось.

Прозвучит парадоксально — но мой мир в последнее время стал прозаичен и предсказуем. Я опускаюсь все ниже и ниже, будто иду по некоей спирали, ведомый своими хозяевами, пространства и разнообразия по сторонам все меньше и меньше, а опасностей и соблазнов все больше и больше.

100